«Персона / Тень»
«Персона» – это психологическая «маска», которая формируется под воздействием внешних условий. Она представляет собой публичный образ, подавляющий истинные чувства и желания человека ради того, чтобы соответствовать ожиданиям окружающих. Для выживания в обществе людям необходимо вести себя в соответствии со своей социальной ролью. Ведь внешний мир ежедневно заставляет сталкиваться со множеством различных ограничений, под которые человеку приходится подстраиваться для достижения своих целей.
«Тень» – это тёмная сторона, которая есть у каждой личности. Она образуется в результате необходимости постоянно следовать внешним ограничениям. И представляет собой бессознательную часть личности, наполненную потаёнными желаниями, отвергаемыми разумом и обществом. Это тайное «альтер-эго» обычно скрыто за маской персоны. Но при определённых жизненных обстоятельствах оно прорывается наружу.
Тень может заявить о себе в процессе ожесточённой борьбы между сознательным и бессознательным. Но, в конечном итоге, тень является важной частью собственного «Я», поэтому она не может быть уничтожена. Поскольку эта «тайная половина» спрятана глубоко внутри, человек способен познать свою истинную сущность только лишь в моменты, когда сознательная и бессознательная части его личности сливаются воедино.
«Тень» – это тёмная сторона, которая есть у каждой личности. Она образуется в результате необходимости постоянно следовать внешним ограничениям. И представляет собой бессознательную часть личности, наполненную потаёнными желаниями, отвергаемыми разумом и обществом. Это тайное «альтер-эго» обычно скрыто за маской персоны. Но при определённых жизненных обстоятельствах оно прорывается наружу.
Тень может заявить о себе в процессе ожесточённой борьбы между сознательным и бессознательным. Но, в конечном итоге, тень является важной частью собственного «Я», поэтому она не может быть уничтожена. Поскольку эта «тайная половина» спрятана глубоко внутри, человек способен познать свою истинную сущность только лишь в моменты, когда сознательная и бессознательная части его личности сливаются воедино.
Странные Истории о Хануде, Глава 5:
«Белый Агнец»
Такааки Ёшимура \ Кацуаки Ёшимура
Церковь в Долине Иразу
1989 год
16 часов : 33 минуты : 08 секунд
Церковь в Долине Иразу
1989 год
16 часов : 33 минуты : 08 секунд
Кажется, будто он слышит голос девушки…
Прямо как в том сне, который много лет терзает его по ночам. К нему взывает голос, наполненный страданием и гневом; зловещее эхо вторит из кромешной тьмы. Неизвестная, угасая и возвращаясь снова, пытается сказать что-то очень важное:
«Прошу, не доверяй этой женщине…»
Белые хлопья тихо опускаются на землю. Мальчик смотрит на бледно-серое небо, откуда медленно падают бесчисленные снежинки. Он выбрал одну из них и сосредоточенно следит за её неспешным полётом. Его вздох белым паром растворяется в холодном воздухе. Снег потихоньку скапливается на чёрной робе, слишком большой для подростка. Тонкие пальцы так замёрзли, что уже не ощущаются.
Парень стоял на усеянном крестами кладбище, расположенном неподалёку от церкви. Место поистине безжизненное в это время года. Если бы сейчас было лето, полуночные первоцветы своим красным оттенком могли бы разбавить серость высохших деревьев и треснутых надгробий, но… Теперь всё занесло безжизненной белизной.
Прямо как в том сне, который много лет терзает его по ночам. К нему взывает голос, наполненный страданием и гневом; зловещее эхо вторит из кромешной тьмы. Неизвестная, угасая и возвращаясь снова, пытается сказать что-то очень важное:
«Прошу, не доверяй этой женщине…»
Белые хлопья тихо опускаются на землю. Мальчик смотрит на бледно-серое небо, откуда медленно падают бесчисленные снежинки. Он выбрал одну из них и сосредоточенно следит за её неспешным полётом. Его вздох белым паром растворяется в холодном воздухе. Снег потихоньку скапливается на чёрной робе, слишком большой для подростка. Тонкие пальцы так замёрзли, что уже не ощущаются.
Парень стоял на усеянном крестами кладбище, расположенном неподалёку от церкви. Место поистине безжизненное в это время года. Если бы сейчас было лето, полуночные первоцветы своим красным оттенком могли бы разбавить серость высохших деревьев и треснутых надгробий, но… Теперь всё занесло безжизненной белизной.
Спины собравшихся людей окружили яму, в которой покоился гроб.
«Настоятель… наложил на себя руки…»
«…Дурачина, не неси чепухи. У него было слабое здоровье, и вот внезапно…»
До мальчика доносились обрывки разговоров между жителями деревни, пришедшими на похороны.
«Я слышал, прошлой ночью у семьи Кадзиро родилась девочка. Её назвали Мияко…»
«…Новая госпожа Мияко, новый священник – всё возвращается на круги своя».
Чьи-то шаги захрустели по тонкому льду. Мальчик поднял голову и увидел перед собой ещё одного парня. Их лица были похожи, как две капли воды.
«…Мията… Они выглядят так похоже. Как думаете, они родственники?»
«О чём ты? Они не просто родственники, а братья-близнецы. В тот день, когда случился оползень…»
Брат стоял прямо перед ним.
«Это судьба, не иначе. Один становится настоятелем церкви, а второй готовится перенять дело Мияты…»
«Они так похожи… Смотрите, у него лицо прямо как у Мияты».
Второй парень окинул толпу зевак ледяным взглядом. Разговоры стихли. На секунду глаза братьев встретились. В этот момент мальчик внезапно почувствовал странное ощущение, напоминающее боль, и зажмурил глаза.
Присутствие близнеца рядом всегда доставляло беспокойство для него. Он был разъединён с братом сразу после рождения. Это был другой человек, но с совершенно идентичным лицом. Его второе «Я».
«Он мой близнец, но видит ли он тот же сон, который вижу я?» – задаётся вопросом мальчик. Вопросом, высказать который вслух он никогда не решится.
«Настоятель, пришло время произнести молитву о Вашем предшественнике…»
Вернувшись к реальности, мальчик неуверенно произносит слова, которые все от него ждут:
«Те, кто уходит от нас, продолжают жить в нашей плоти и крови. Сквозь Райские врата их души попадут туда, где не властвует время».
Вокруг раздаются тихие звуки молитвенных песнопений. Голоса эхом отдаются от крутых скал, многократно усиливаясь и создавая ощущение, будто поёт большой хор.
Чёрная земля упала на лицо отчима, воспитавшего мальчика. Оно полно безмятежности, словно он был рад наконец скинуть с себя бремя настоятеля церкви… Статус, который означал необходимость воплощать в себе надежды всех прихожан и быть достойным их уважения.
Иногда по ночам отчим уходил молиться в тёмную пещеру, расположенную за церковным алтарём. Но в эти моменты мальчик испытывал не грусть, а нечто другое…
«Страх»
Он боялся тьмы, которая была сокрыта в той пещере. Одна лишь мысль об истинной форме того, с чем приходится иметь дело настоятелю церкви, приводила его в ужас.
«Нет, я боюсь, я не хочу знать! Я не смогу…»
Мальчик напуган жуткой тьмой. И той ответственностью, которая теперь взвалилась на его плечи.
Внезапно, на его покрытое пушинками снега плечо легла белая рука. От неё исходит приятное тепло. Взгляд мальчика поднимается вверх, чтобы понять, кто стоит перед ним.
«Это Монахиня-Наставница, она улыбается мне…»
Но несмотря на нежную улыбку, женщина как будто смотрит сквозь него, куда-то вдаль. И ощущение одиночества лишь усиливается. Все собравшиеся внимательно следят, как она надевает на мальчика крест Маны, принадлежавший покойному священнику.
«Всё хорошо. Я всегда буду приглядывать за Вами, во веки веков…»
«Прошу, не доверяй этой женщине…» – вдруг откуда-то раздаётся голос девушки из сновидений.
Это приводит в смятение разум мальчика. Кажется, он забыл о чём-то важном… Необъяснимая тревога терзает его. И почему Наставница сказала такую странную фразу, «во веки веков»…?
Но тут женщина наклоняется и шепчет ему на ушко:
«Выбросьте из головы ненужные мысли. Забудьте их и слушайте меня. Бояться нечего. Доверьтесь мне…» – сладкая речь отдаётся теплом, разливающимся по всему телу маленького священника. Его разум успокаивается, выгоняя на задворки сознания все кошмарные сны.
«Она права, мне надо отбросить сомнения. Если Наставница всегда будет со мной, то для страхов нет причин. Если она будет указывать мне истинный путь, то все жители деревни смогут положиться на меня…»
Тревоги и страхи мальчика рассеялись. Зов из темноты больше не терзает его. Придя в себя после этих размышлений, мальчик заметил, что его другое «Я» куда-то ушло.
«Настоятель… наложил на себя руки…»
«…Дурачина, не неси чепухи. У него было слабое здоровье, и вот внезапно…»
До мальчика доносились обрывки разговоров между жителями деревни, пришедшими на похороны.
«Я слышал, прошлой ночью у семьи Кадзиро родилась девочка. Её назвали Мияко…»
«…Новая госпожа Мияко, новый священник – всё возвращается на круги своя».
Чьи-то шаги захрустели по тонкому льду. Мальчик поднял голову и увидел перед собой ещё одного парня. Их лица были похожи, как две капли воды.
«…Мията… Они выглядят так похоже. Как думаете, они родственники?»
«О чём ты? Они не просто родственники, а братья-близнецы. В тот день, когда случился оползень…»
Брат стоял прямо перед ним.
«Это судьба, не иначе. Один становится настоятелем церкви, а второй готовится перенять дело Мияты…»
«Они так похожи… Смотрите, у него лицо прямо как у Мияты».
Второй парень окинул толпу зевак ледяным взглядом. Разговоры стихли. На секунду глаза братьев встретились. В этот момент мальчик внезапно почувствовал странное ощущение, напоминающее боль, и зажмурил глаза.
Присутствие близнеца рядом всегда доставляло беспокойство для него. Он был разъединён с братом сразу после рождения. Это был другой человек, но с совершенно идентичным лицом. Его второе «Я».
«Он мой близнец, но видит ли он тот же сон, который вижу я?» – задаётся вопросом мальчик. Вопросом, высказать который вслух он никогда не решится.
«Настоятель, пришло время произнести молитву о Вашем предшественнике…»
Вернувшись к реальности, мальчик неуверенно произносит слова, которые все от него ждут:
«Те, кто уходит от нас, продолжают жить в нашей плоти и крови. Сквозь Райские врата их души попадут туда, где не властвует время».
Вокруг раздаются тихие звуки молитвенных песнопений. Голоса эхом отдаются от крутых скал, многократно усиливаясь и создавая ощущение, будто поёт большой хор.
Чёрная земля упала на лицо отчима, воспитавшего мальчика. Оно полно безмятежности, словно он был рад наконец скинуть с себя бремя настоятеля церкви… Статус, который означал необходимость воплощать в себе надежды всех прихожан и быть достойным их уважения.
Иногда по ночам отчим уходил молиться в тёмную пещеру, расположенную за церковным алтарём. Но в эти моменты мальчик испытывал не грусть, а нечто другое…
«Страх»
Он боялся тьмы, которая была сокрыта в той пещере. Одна лишь мысль об истинной форме того, с чем приходится иметь дело настоятелю церкви, приводила его в ужас.
«Нет, я боюсь, я не хочу знать! Я не смогу…»
Мальчик напуган жуткой тьмой. И той ответственностью, которая теперь взвалилась на его плечи.
Внезапно, на его покрытое пушинками снега плечо легла белая рука. От неё исходит приятное тепло. Взгляд мальчика поднимается вверх, чтобы понять, кто стоит перед ним.
«Это Монахиня-Наставница, она улыбается мне…»
Но несмотря на нежную улыбку, женщина как будто смотрит сквозь него, куда-то вдаль. И ощущение одиночества лишь усиливается. Все собравшиеся внимательно следят, как она надевает на мальчика крест Маны, принадлежавший покойному священнику.
«Всё хорошо. Я всегда буду приглядывать за Вами, во веки веков…»
«Прошу, не доверяй этой женщине…» – вдруг откуда-то раздаётся голос девушки из сновидений.
Это приводит в смятение разум мальчика. Кажется, он забыл о чём-то важном… Необъяснимая тревога терзает его. И почему Наставница сказала такую странную фразу, «во веки веков»…?
Но тут женщина наклоняется и шепчет ему на ушко:
«Выбросьте из головы ненужные мысли. Забудьте их и слушайте меня. Бояться нечего. Доверьтесь мне…» – сладкая речь отдаётся теплом, разливающимся по всему телу маленького священника. Его разум успокаивается, выгоняя на задворки сознания все кошмарные сны.
«Она права, мне надо отбросить сомнения. Если Наставница всегда будет со мной, то для страхов нет причин. Если она будет указывать мне истинный путь, то все жители деревни смогут положиться на меня…»
Тревоги и страхи мальчика рассеялись. Зов из темноты больше не терзает его. Придя в себя после этих размышлений, мальчик заметил, что его другое «Я» куда-то ушло.
«Чёрный Агнец»
Короткий зимний день сменился сумерками: всё утонуло в тёмной синеве. Наступавшему мраку сопротивлялись только сугробы, продолжавшие тускло сиять во тьме. Мальчик шёл по деревенской дороге домой. Пройдя за ворота, мимо вывески с надписью «Больница Мияты», он отряхнулся от скопившегося на плечах снега.
Отворив дверь с табличкой «Закрыто», он попадает в пустующий вестибюль. Остановившись перед зеркалом, мальчик начинает внимательно осматривать своё лицо. Неприятное чувство беспокойства пробуждается в нём от мысли, что каждая часть его лица: глаза, рот, щёки, лоб – имеет полную копию.
Отворив дверь с табличкой «Закрыто», он попадает в пустующий вестибюль. Остановившись перед зеркалом, мальчик начинает внимательно осматривать своё лицо. Неприятное чувство беспокойства пробуждается в нём от мысли, что каждая часть его лица: глаза, рот, щёки, лоб – имеет полную копию.
«Другой парень с точно таким же лицом… Видит ли он сны, которые вижу я?»
Этот кошмар посещал его снова и снова, на протяжении всей жизни. Из бездонной тьмы доносится шёпот девушки. Обрывки слов постепенно складываются в мольбы, полные отчаяния:
«Пожалуйста, услышьте мой голос… Кто-нибудь, умоляю… Заметьте меня…»
Он хорошо понимает отчаяние неизвестной узницы снов, ведь в глубине души он тоже одинок.
«Он мой близнец… Может быть, он тоже видит этот сон?»
Поднявшись по лестнице на второй этаж, мальчик останавливается перед комнатой в конце коридора. Переведя дыхание, он собирает в кулак свою храбрость и отворяет дверь.
«Это я, Широ. Я вернулся».
Увидев его, мать встаёт с постели. Она тяжело больна, но выглядит так, будто ей дарована вечная молодость. Её кожа прекрасна, словно фарфор. А тонкие черты лица и чёрные глаза, пристально наблюдавшие за ним – немного напоминают птицу.
«Спасибо, что сходил на прощальную церемонию вместо меня…» – сказала она, пробежавшись глазами по оставшимся на одежде снежинкам. – «Замёрз, наверное? У тебя руки совсем холодные».
С этими словами женщина взяла ладони мальчика и стала согревать их. Не обращая внимания, как он внезапно напрягся и застыл на месте.
«Слушай, Широ… Как тебе новый настоятель церкви?»
«Он провёл церемонию безупречно. И принял крест своего отца».
«А, вот оно как… Значит, ты тоже должен идти по стопам своего папы и стать хорошим доктором. Хорошо?»
Но внимание мальчика привлекла подушка, которую покрывали обрывки бумаги: остатки разорванного на мелкие клочья письма. Мать перехватывает этот взгляд и переходит на раздражённый шёпот:
«Я же говорила тебе не водиться с этими детьми? Они отвратительны! Почему ты собираешь вокруг себя столько отребья? Это – позор для твоей дорогой матушки. Вот, бери пример с настоятеля. Такой правильный мальчик…»
То письмо было от знакомой девочки. В памяти всплыло её лицо - она всегда смущённо улыбалась, когда смотрела на Широ.
Подобно чёрному пламени, в его душе разгорается чувство неприязни к матери. Он вспоминает сцену из прошлого.
В те времена мальчик всюду носил с собой любимую куклу. Эта игрушка была ему очень дорога, и с ней он чувствовал себя как-то спокойнее. Но однажды мать выбросила куклу в окно со второго этажа - она застряла в ветвях дерева и потом долго висела там, беззащитно погибая от ветров и дождей. А женщина часто показывала на неё пальцем и говорила:
«Смотри, это всё случилось из-за тебя! Потому что кукла была для тебя важнее, чем мать… Ты всегда должен любить мамочку. Всегда, всегда…»
Её руки крепко вцепились в плечи мальчика.
«Стань хорошим доктором, чтобы мама тобой гордилась, ладно? Никому не нужны дети, которые не заботятся о своих матерях. Таких детей выкидывают, понимаешь? Ну чего ты молчишь…?»
Пальцы сжимали плечи всё сильнее, впиваясь в них, словно когти хищной птицы.
«…Какой упрямый ребёнок. Вот Кей – хороший и честный мальчик. Поэтому ему уготована судьба стать священником. А ты оказался плохим, поэтому тебя угораздило попасть ко мне, в семью Мияты. Не так ли…?»
Она самозабвенно шептала ему на ухо странные слова. Для парня они звучали, словно проклятья.
«Я как гниющая кукла... Застрявшая в ветках, беспомощная кукла» - проносятся мысли в голове у Широ. Его лицо окаменело.
«Только глянь на себя, как же ты продрог. Мамочка сейчас согреет тебя», – с этими словами она притянула мальчика к себе и прижала его лицо к своей груди.
Пряный аромат забивает его ноздри и едва не душит. Сильная ненависть и ощущение странного удовольствия смешиваются в сознании, вызывая приступ тошноты. Он надевает маску, пряча переполняющие его эмоции: это маска любящего сына и надёжного преемника.
«Я должен идти. Мне нужно делать уроки…»
Прежде, чем клокочущая ярость прорвётся сквозь маску, парень спешно покидает комнату своей больной матери.
Он осторожно проходит мимо кабинета директора, стараясь не издавать лишних звуков. Скорее всего в том помещении сейчас работает отец, недавно вернувшийся домой. Доктор Мията был дотошным трудоголиком – общение с ним всегда изматывало парня. И он всегда относился к Широ не как к своему сыну, а как к некому чужеродному объекту.
«Лучше не попадаться отцу на глаза, чтобы не создавать лишних проблем … Он меня вообще не любит» - думает мальчик. Эти мысли доставляют ему боль, но он быстро отмахивается от неприятного чувства.
Достав из кармана украденную связку ключей, парень отпирает дверь в подвал. Это запретное место, заходить сюда ему нельзя. Но сегодня он решил нарушить запрет.
Зайдя в подвальное помещение, Широ ощущает причудливую смесь из гнилостного зловония и запахов различных химических препаратов. В тусклом свете виднеются ряды комнат, отгороженных железными решётками. За ними слышен таинственный плач.
Вдруг мальчик почувствовал на себе чей-то взгляд. Он присмотрелся и заметил, что во тьме за решёткой извивается некая тёмная фигура. Широ направляет туда свет фонаря – и видит странное обличие запертой женщины.
Это была измождённая старуха в грязной одежде. Словно дикий зверь, она поползла к нему на четвереньках. Глаза, налитые кровью, смотрели в разные стороны под немыслимыми для человека углами. Расплывшийся в жуткой улыбке рот обнажил ряд острых зубов, сквозь которые сочилась жидкость, испускавшая отвратный запах.
Тяжело дыша, словно собака, она подползала всё ближе и ближе… И при каждом движении издавала громкий металлический лязг цепью, привязанной к её ноге. Мальчика охватывает инстинктивный страх вперемешку с отвращением.
«Что это такое? Что оно тут делает? Почему?»
Внезапно, парень слышит таинственный голос у себя в голове:
«Широ… Ты совсем не такой, как Настоятель. Он всегда будет в лучах света, но ты должен остаться в тени. Учись усердно и унаследуй госпиталь Мияты. Даже если тебе придётся замарать руки в крови…»
Пытаясь спастись от наваждения, мальчик зажимает уши ладонями. В этот момент его тело вдруг пронзает острая боль. Высунувшись через прутья решётки, старуха вцепилась в его руку своими острыми когтями. Из раны по локтю струилась кровь.
Эта боль вернула его сознание к реальности, но Широ всё ещё слышит голос девушки, взывающей к нему из тёмных глубин:
«Услышь меня… Найди меня… Разорви бесконечный круг этого мира… При помощи них…» – услышав эти слова, его сознание озаряется вспышкой света, в которой едва различимы образы двух странных статуэток.
«Это роль, которая мне предназначена…? Почему он оказался там, а я здесь…?»
С этими мыслями, парень поднимает лежащий на полу скальпель и пристально всматривается во тьму.
Этот кошмар посещал его снова и снова, на протяжении всей жизни. Из бездонной тьмы доносится шёпот девушки. Обрывки слов постепенно складываются в мольбы, полные отчаяния:
«Пожалуйста, услышьте мой голос… Кто-нибудь, умоляю… Заметьте меня…»
Он хорошо понимает отчаяние неизвестной узницы снов, ведь в глубине души он тоже одинок.
«Он мой близнец… Может быть, он тоже видит этот сон?»
Поднявшись по лестнице на второй этаж, мальчик останавливается перед комнатой в конце коридора. Переведя дыхание, он собирает в кулак свою храбрость и отворяет дверь.
«Это я, Широ. Я вернулся».
Увидев его, мать встаёт с постели. Она тяжело больна, но выглядит так, будто ей дарована вечная молодость. Её кожа прекрасна, словно фарфор. А тонкие черты лица и чёрные глаза, пристально наблюдавшие за ним – немного напоминают птицу.
«Спасибо, что сходил на прощальную церемонию вместо меня…» – сказала она, пробежавшись глазами по оставшимся на одежде снежинкам. – «Замёрз, наверное? У тебя руки совсем холодные».
С этими словами женщина взяла ладони мальчика и стала согревать их. Не обращая внимания, как он внезапно напрягся и застыл на месте.
«Слушай, Широ… Как тебе новый настоятель церкви?»
«Он провёл церемонию безупречно. И принял крест своего отца».
«А, вот оно как… Значит, ты тоже должен идти по стопам своего папы и стать хорошим доктором. Хорошо?»
Но внимание мальчика привлекла подушка, которую покрывали обрывки бумаги: остатки разорванного на мелкие клочья письма. Мать перехватывает этот взгляд и переходит на раздражённый шёпот:
«Я же говорила тебе не водиться с этими детьми? Они отвратительны! Почему ты собираешь вокруг себя столько отребья? Это – позор для твоей дорогой матушки. Вот, бери пример с настоятеля. Такой правильный мальчик…»
То письмо было от знакомой девочки. В памяти всплыло её лицо - она всегда смущённо улыбалась, когда смотрела на Широ.
Подобно чёрному пламени, в его душе разгорается чувство неприязни к матери. Он вспоминает сцену из прошлого.
В те времена мальчик всюду носил с собой любимую куклу. Эта игрушка была ему очень дорога, и с ней он чувствовал себя как-то спокойнее. Но однажды мать выбросила куклу в окно со второго этажа - она застряла в ветвях дерева и потом долго висела там, беззащитно погибая от ветров и дождей. А женщина часто показывала на неё пальцем и говорила:
«Смотри, это всё случилось из-за тебя! Потому что кукла была для тебя важнее, чем мать… Ты всегда должен любить мамочку. Всегда, всегда…»
Её руки крепко вцепились в плечи мальчика.
«Стань хорошим доктором, чтобы мама тобой гордилась, ладно? Никому не нужны дети, которые не заботятся о своих матерях. Таких детей выкидывают, понимаешь? Ну чего ты молчишь…?»
Пальцы сжимали плечи всё сильнее, впиваясь в них, словно когти хищной птицы.
«…Какой упрямый ребёнок. Вот Кей – хороший и честный мальчик. Поэтому ему уготована судьба стать священником. А ты оказался плохим, поэтому тебя угораздило попасть ко мне, в семью Мияты. Не так ли…?»
Она самозабвенно шептала ему на ухо странные слова. Для парня они звучали, словно проклятья.
«Я как гниющая кукла... Застрявшая в ветках, беспомощная кукла» - проносятся мысли в голове у Широ. Его лицо окаменело.
«Только глянь на себя, как же ты продрог. Мамочка сейчас согреет тебя», – с этими словами она притянула мальчика к себе и прижала его лицо к своей груди.
Пряный аромат забивает его ноздри и едва не душит. Сильная ненависть и ощущение странного удовольствия смешиваются в сознании, вызывая приступ тошноты. Он надевает маску, пряча переполняющие его эмоции: это маска любящего сына и надёжного преемника.
«Я должен идти. Мне нужно делать уроки…»
Прежде, чем клокочущая ярость прорвётся сквозь маску, парень спешно покидает комнату своей больной матери.
Он осторожно проходит мимо кабинета директора, стараясь не издавать лишних звуков. Скорее всего в том помещении сейчас работает отец, недавно вернувшийся домой. Доктор Мията был дотошным трудоголиком – общение с ним всегда изматывало парня. И он всегда относился к Широ не как к своему сыну, а как к некому чужеродному объекту.
«Лучше не попадаться отцу на глаза, чтобы не создавать лишних проблем … Он меня вообще не любит» - думает мальчик. Эти мысли доставляют ему боль, но он быстро отмахивается от неприятного чувства.
Достав из кармана украденную связку ключей, парень отпирает дверь в подвал. Это запретное место, заходить сюда ему нельзя. Но сегодня он решил нарушить запрет.
Зайдя в подвальное помещение, Широ ощущает причудливую смесь из гнилостного зловония и запахов различных химических препаратов. В тусклом свете виднеются ряды комнат, отгороженных железными решётками. За ними слышен таинственный плач.
Вдруг мальчик почувствовал на себе чей-то взгляд. Он присмотрелся и заметил, что во тьме за решёткой извивается некая тёмная фигура. Широ направляет туда свет фонаря – и видит странное обличие запертой женщины.
Это была измождённая старуха в грязной одежде. Словно дикий зверь, она поползла к нему на четвереньках. Глаза, налитые кровью, смотрели в разные стороны под немыслимыми для человека углами. Расплывшийся в жуткой улыбке рот обнажил ряд острых зубов, сквозь которые сочилась жидкость, испускавшая отвратный запах.
Тяжело дыша, словно собака, она подползала всё ближе и ближе… И при каждом движении издавала громкий металлический лязг цепью, привязанной к её ноге. Мальчика охватывает инстинктивный страх вперемешку с отвращением.
«Что это такое? Что оно тут делает? Почему?»
Внезапно, парень слышит таинственный голос у себя в голове:
«Широ… Ты совсем не такой, как Настоятель. Он всегда будет в лучах света, но ты должен остаться в тени. Учись усердно и унаследуй госпиталь Мияты. Даже если тебе придётся замарать руки в крови…»
Пытаясь спастись от наваждения, мальчик зажимает уши ладонями. В этот момент его тело вдруг пронзает острая боль. Высунувшись через прутья решётки, старуха вцепилась в его руку своими острыми когтями. Из раны по локтю струилась кровь.
Эта боль вернула его сознание к реальности, но Широ всё ещё слышит голос девушки, взывающей к нему из тёмных глубин:
«Услышь меня… Найди меня… Разорви бесконечный круг этого мира… При помощи них…» – услышав эти слова, его сознание озаряется вспышкой света, в которой едва различимы образы двух странных статуэток.
«Это роль, которая мне предназначена…? Почему он оказался там, а я здесь…?»
С этими мыслями, парень поднимает лежащий на полу скальпель и пристально всматривается во тьму.
«Вернувшийся»
Разрозненные обрывки мыслей постепенно собираются воедино. Размытые кусочки сознания вспыхивают во тьме, мерцают и гаснут. Внезапно возвращается чувство, что «Я» снова существую.
Всё ощущается, словно сон, в котором оживают старые воспоминания. Похороны настоятеля церкви и другие события того дня, когда я впервые надел крест Маны. Другое «Я» смотрело на меня… мой брат, моя вторая половина.
«Прощай, брат».
Верно, это был момент, на котором всё закончилось. Моё другое «Я» совершило самоуничтожение. Прозвучал выстрел, и «моё» сознание упало во тьму. «Я» перестал существовать. По крайней мере, должен был исчезнуть.
Но что такое «Я»? Что делает меня - «мной»? С того дня и поныне я был ведомым, у меня не было собственной воли. Я знал, что кроме мира света существует ещё и мир тьмы. Но я не видел ничего, кроме света.
Подобно птенцу, заключённому в яйцо и оберегаемому матерью-птицей, я не желал видеть внешнего мира. Я не хотел рождаться. Мечтал вечно пребывать в тепле, внутри скорлупы.
Но теперь скорлупа треснула, а мать исчезла. И я чувствую себя, словно беспомощный новорожденный птенец. В этом бесконечном мире одиночество – мой единственный спутник.
Я чувствую, как дует ветер. Наверное он так же одинок, как и я… Пытаюсь сосредоточиться и удержать сознание от развала. Сейчас моё «Я» вернулось в таком виде - это и есть моё вознаграждение? Награда за то, что я всегда жил, не думая о другой половине себя?
«Где я?»
Я пытаюсь осмотреться вокруг, но моё зрение размыто. Куда я попал? Это то место, где существует моё истинное «Я»?
Не знаю. Я впервые остался совершенно один. Мне нужно найти хоть какое-нибудь подтверждение, что я – это на самом деле «Я».
Пытаюсь подняться, но тщетно. Ослабшие руки не слушаются. Всё, что у меня осталось – это желание куда-нибудь отсюда уйти. Но я даже не знаю, куда.
В этот момент внутри меня расползается необычное раздражение. Сосредоточив разум, я проверяю ощущения в каждом пальце. А потом упираюсь в землю и снова попытаюсь подняться.
«Что такое…?»
Неописуемый страх внезапно наполняет меня. Бурлящая пена воспоминаний вываливается на поверхность сознания. Воспоминания о тех копошащихся во тьме сущностях, которые таились в запретной пещере за церковным алтарём.
Извивающиеся, корчащиеся от боли, путающиеся и срастающиеся воедино посреди хаоса существа, чьи голоса эхом доносятся из тьмы. Они все превратились в бесформенное «нечто», трепещущее без малейшего смысла…
«Не может быть… Но… почему?»
Моё дыхание перехватило. «Я» вернулся в незавершенной форме, которую нельзя назвать человеком. Жалкий комок плоти, проклятый на вечное существование и теперь неспособный вернуться к своему прежнему образу.
Я кричу от отчаяния, но голоса нет. Моё жуткое воплощение лишь пульсирует и содрогается от беззвучного крика.
На ветру колышутся сухие ветви и обрывки брезента, торчащие из-под обломков деревянных домов. Земля грохочет со звуком, будто вдали звучат раскаты грома.
Это знамение. Знак того, что мир подходит к своему завершению.
Бесконечный цикл остановился, а несчастные агнцы обречены блуждать по запутанным лабиринтам вечности. До того дня, когда над миром зазвучит новая песня…
Всё ощущается, словно сон, в котором оживают старые воспоминания. Похороны настоятеля церкви и другие события того дня, когда я впервые надел крест Маны. Другое «Я» смотрело на меня… мой брат, моя вторая половина.
«Прощай, брат».
Верно, это был момент, на котором всё закончилось. Моё другое «Я» совершило самоуничтожение. Прозвучал выстрел, и «моё» сознание упало во тьму. «Я» перестал существовать. По крайней мере, должен был исчезнуть.
Но что такое «Я»? Что делает меня - «мной»? С того дня и поныне я был ведомым, у меня не было собственной воли. Я знал, что кроме мира света существует ещё и мир тьмы. Но я не видел ничего, кроме света.
Подобно птенцу, заключённому в яйцо и оберегаемому матерью-птицей, я не желал видеть внешнего мира. Я не хотел рождаться. Мечтал вечно пребывать в тепле, внутри скорлупы.
Но теперь скорлупа треснула, а мать исчезла. И я чувствую себя, словно беспомощный новорожденный птенец. В этом бесконечном мире одиночество – мой единственный спутник.
Я чувствую, как дует ветер. Наверное он так же одинок, как и я… Пытаюсь сосредоточиться и удержать сознание от развала. Сейчас моё «Я» вернулось в таком виде - это и есть моё вознаграждение? Награда за то, что я всегда жил, не думая о другой половине себя?
«Где я?»
Я пытаюсь осмотреться вокруг, но моё зрение размыто. Куда я попал? Это то место, где существует моё истинное «Я»?
Не знаю. Я впервые остался совершенно один. Мне нужно найти хоть какое-нибудь подтверждение, что я – это на самом деле «Я».
Пытаюсь подняться, но тщетно. Ослабшие руки не слушаются. Всё, что у меня осталось – это желание куда-нибудь отсюда уйти. Но я даже не знаю, куда.
В этот момент внутри меня расползается необычное раздражение. Сосредоточив разум, я проверяю ощущения в каждом пальце. А потом упираюсь в землю и снова попытаюсь подняться.
«Что такое…?»
Неописуемый страх внезапно наполняет меня. Бурлящая пена воспоминаний вываливается на поверхность сознания. Воспоминания о тех копошащихся во тьме сущностях, которые таились в запретной пещере за церковным алтарём.
Извивающиеся, корчащиеся от боли, путающиеся и срастающиеся воедино посреди хаоса существа, чьи голоса эхом доносятся из тьмы. Они все превратились в бесформенное «нечто», трепещущее без малейшего смысла…
«Не может быть… Но… почему?»
Моё дыхание перехватило. «Я» вернулся в незавершенной форме, которую нельзя назвать человеком. Жалкий комок плоти, проклятый на вечное существование и теперь неспособный вернуться к своему прежнему образу.
Я кричу от отчаяния, но голоса нет. Моё жуткое воплощение лишь пульсирует и содрогается от беззвучного крика.
На ветру колышутся сухие ветви и обрывки брезента, торчащие из-под обломков деревянных домов. Земля грохочет со звуком, будто вдали звучат раскаты грома.
Это знамение. Знак того, что мир подходит к своему завершению.
Бесконечный цикл остановился, а несчастные агнцы обречены блуждать по запутанным лабиринтам вечности. До того дня, когда над миром зазвучит новая песня…
Перевод: Дмитрий Шемяка
Редактура: SilentPyramid
Редактура: SilentPyramid
